Рассказ о реальной «бабке».

К разного рода знахарям,  экстрасенсам и колдунам я всегда относился скептически, при том иногда брезгливо, иногда с насмешкой, а порой с исследовательским интересом.  Если оказывался свидетелем их действий то оценивал и анализировал их. Как они обрабатывают мозги, просчитывают клиента, втюхивают всякую хрень под видом пророчеств.  Но на этот  раз  было не до того. У Ирины выявили неизлечимую форму рака и за спасительную соломинку я готов был принять что угодно.   Мое отношение к колдунам готово было полностью поменяться, смеяться над бабкой-экстрасенсом совсем не хотелось, и очень хотелось верить,  что она поможет. Материализм готов был уснуть, только бы была польза.  

      К знахарке Галине Алексеевне поехали  по совету жены моего сына. Катя, очень здравая девушка, не замеченная ни в религиозности, ни в суевериях характеризовала ее позитивно.   Поселок в 130 километрах  от города, перед сельским  кафе  десяток  ожидающих приема, чуть больше толпится  внутри. Сидячих мест в кафе не хватает, они только для тех,  кто заказал кофе или чебурек. Продавщица периодически командует: не задерживайтесь, поели – встали, освободите место, пусть другие покупают и кушают. Мы приехали минут за 10 до назначенного нам времени, но как выясняется,  еще  ожидают приема люди записанные за час до нас. Народ напряженный, многие с явными  медицинскими проблемами, они вяло делятся своими бедами, немного недовольны задержкой в приеме. Пытаемся установить за кем мы, но нам сообщают что Галина Алексеевна периодически выходит и сама определяет очередность по своему журналу. Действительно, минут через несколько выходит крупная просто одетая женщина лет 60-ти. Она громогласна:

— Я говорила Губаревой  — на 13-20! Сейчас 11! Зачем вы здесь?! Кто еще раньше приперся – все по машинам. Не стойте здесь! И дверями хлопать перестаньте. Мне Путин за газ не платит! – даже президенту досталось . С улицы холод, ее каморка напротив входной двери, она мерзнет. — Будете толпиться – прием прекращу! Нет у меня здоровья и сил зубами стучать. – Но на крик силы есть, она мечет громы и молнии. Речь с матерками,  громко, но как-то  беззлобно, будто по привычке ругается. Или негатив сбрасывает. Определив следующего и последующего, отправив в авто десяток людей она как бы разрядившись  уходит в комнату приема. Прием минут 10 на человека или пару. Постепенно рассредоточенный и утихомиренный Галиной Алексеевной  народ вновь начинает  скапливаться, оживляться и разговаривать. Входят-выходят на улицу, хлопают дверями.  Наверное, знахарке  скоро вновь придется  наводить порядок. Но выходит  она не после каждого завершенного  приема. Вот, после предыдущего было  тихо,  а сейчас  вновь ругается, громко,  матом  отгоняет народ.

    Через час с небольшим по прибытии заходим.  Комнатка три на  два метра, два колченогих столика,  за одним  знахарка, перед ней сильно потрепанный журнал записи посетителей, на втором банки с отварами трав. Два коврика с Иисусом  на стене, несколько  пестрых икон. Ирина садится на табурет рядом с Галиной Алексеевной, та кладет ей руку  на лоб, вторую на спину, между  лопаток. Немного раскачивает клиента.  Первичная диагностика по шраму на лбу и отсутствию волос безошибочна: удалена опухоль мозга. С минуту едва-едва касаясь она сканирует ладонью лоб. С облегчением и улыбкой:

— Убрали чисто. Больше нет ничего. Я тебя сейчас подлатаю и все хорошо будет. – Говорит просто, по-доброму,  мне очень хочется верить ей. Она медленно водит ладонью от лба к затылку, задерживаясь на операционном шве. Но вот она уже в своих заботах, взгляд в сторону. Рассказывает уже о своем. У нее  частный дом престарелых, там 35 пациентов от 69 до 88 лет. Живут на их пенсии плюс ее заработок здесь. Хозяйство хлопотное проблем очень  много. И она нисколько не напрягаясь тарахтит о них. О самых житейских вещах, буквально что взбредет в голову.  

— Вот грузинка, 75 лет. Любовь у нее, понимаешь – к деду 72 лет. А он не к ней, к другой бабке липнет. Она ко мне: ты ее выгони – а я как могу. Нет. – Она продолжает  рассказ о трудностях своего бытия из-за неадекватности пациентов и нерадивости  сотрудников:

— Вот все сама и сама. А они ни  хера. Как хочешь – так и крутись. – Колдовством и  не пахнет. Идет очень сумбурный поток посторонней информации.  Что это: ей лень напрягаться и изображать лечение? Или  это  способно лечить? Длился сеанс  минут пять-семь, она оборвалась на полуфразе:

— Все, вставай. – Ирина пролечена. Жестом она приглашает на табурет меня.  Вообще-то мое лечение исходно не предполагалось, но что ж, значит и я включен в цену, сажусь. Одну руку кладет на спину, вторую  на голову, после на сердце, далее живот. И вот тема найдена:

— Скажи, только честно,  в туалет часто ходишь? – ну прямо таки как и индийский маг, обнаруживший у меня простатит. Честно отвечаю:

— Нет, не очень. Хотя бывает. Как без этого. – За несколько месяцев я делал УЗИ простаты, знаю – все в возрастной норме. Но у нее свой диагноз:

— Я  вижу – есть узелки на простате. – И она начинает лечить. Слегка раскачивает меня взявшись рукой  за плечо. Другая рука на животе, от простаты далеко, но лечит.

      В самом конце собирается записать  нас на следующий прием через пару недель. Мы же планируем поездку на море, определять точные сроки нового визита  не готовы. Договариваемся созвониться. На обратном пути обмениваемся впечатлениями. Ни я, ни Ирина не ощущаем ничего необычного, но нет и негатива к знахарке, может хоть капельку к лечению опухоли и добавит, решаем повторить.

     Второй раз приезжаем почти через месяц.  Ирину в парике она не узнала: 

— В первый раз?  — Но глянув на меня: — Вы были, я вас помню. — Но вспомнить диагноз    не может. Потому спрашивает:  

— Как отдохнули? —    Ирина улыбается:  

— Хорошо, отдыхать всегда хорошо. – Галина Алексеевна  делает вид что не верит:

— Точно хорошо? Не обманываете? – Как будто если не  очень хорошо она исправит или накажет хозяев мест отдыха. Но вот она вспомнила диагноз Ирины, просит снять парик и начинает лечение. Весь видимый лечебный ресурс в руке. Глаза очень живые, подвижные на пациента смотрят,  но не видят,  в них ее собственные заботы. Рука на лбу лечит,  а она о своем:

— Вот,  канализацию забили. Позвала мужа с сыном, пол вскрыли, трубу прочистили. А пол и линолеум в негодность. Вот и считай 7 на 3 метра коридор, линолеум по 300, да еще ДСП.  Вот я как курица в клюве им отсюда и таскаю. – Это о том, что она дом престарелых за счет своего приема содержит. – А у меня их больше тридцати. Пенсии не всем платят. А скорая из Алейска – тысяча, укол 500руб. – Леча Ирину  она подробно рассказывает о дороговизне лекарств, продуктов и иных своих трудностях. Видимо, такое отвлеченное тарахтение усыпляет бдительность болезни и она становится податливей. Через 5 минут с Ириной заканчивает. Об успешности  лечения не говорит, но обнадеживает: вот в следующий раз приготовлю тебе отвар – и тогда все, вылечишься.

    Переходит к моему лечению. Прошлый раз у меня была диагностирован простатит, о нем знахарка не вспоминает,  видимо вылечила. Сканируя меня ладонью произносит вскользь, как бы для себя: какой ресурс дожития! Но проблемы имеются, сегодня будет лечить что-то   в сердце. И вновь рассказывает о буднях своего дома престарелых. Стараюсь пропускать мимо ушей и хоть как-то почувствовать магическое воздействие. Но нет, ничего необычного, все про ее подопечных и только.  Но вот о неблагодарных клиентах – значит, наше время вышло:

 — По три раза ходят и ничего. Я им:  хоть шоколадку. Так прямо здесь, в кафе и  купят. – Видимо,  лечебный эффект достигнут, пора рассчитываться. Да,  она перестает меня раскачивать. Как и Ирине  обещает приготовить отвар. И еще просит купить и привести в следующий раз простой кухонный нож.

     За октябрь-январь мы были у нее раз 5-6. Со второго визита она четко запомнила нас, называла Ирину сестрой.  Отвар оказался спиртовой настойкой трав Горного Алтая, вещь полезная,  мы  такую  употребляли  уже давно. На нож она подышала, протерла пальцами вернула нам наказав именно им резать хлеб. Само лечение проходило всегда  примерно одинаково, какого-либо эффекта ни я, ни Ирина не ощущали. Впрочем, она ничего и не обещала, никаких разговоров про Бога, чертей, молитв и заклинаний не было.  Я не заметил в ней никакого мессианства или демонстрации своей магической силы. Обычная шумная, крикливая бабка с напускной хамоватостью вне своего кабинета, и вполне доброжелательная внутри,   немного циничная, при том сострадательная и не злая.  Успокаивала, делилась своим жизненным оптимизмом (свой рак щитовидки она победила  лечением у обычных врачей 10 лет назад). 

     Народ к ней ехал со всего края,  никакой рекламы, только сарафанное радио. Принимать человек по 20-30 в   день совсем нелегко. Она ворчала и кричала, но принимала всех, по записи и без нее. В декабре прием стал проходить  у нее на дому. Старый деревенский дом с элементами модернизации: сайдинг, пластиковые окна. Чисто, по своему уютно. Рыжая собачка, заботливый муж. Дом в глубине деревни, местная тетка у которой спросили дорогу  стала ее всячески хаять: и шарлатанка,  деньги гребет, советовала не ходить к ней, а не то «она с вас все деньги высосет». Я думаю, это была зависть к чужой востребованности.

   Я был свидетелем как к знахарке приходили люди с показаниями к серьезным операциям и боясь хирургии искали у в нее альтернативу. Таких она жестко, невзирая на слезы и мольбы  отправляла на операции.  Не жадная до денег, цену своего лечения не обозначала. Как отблагодарите —  и  на том спасибо. Но порой, взрывалась возмущением когда после нескольких визитов люди забывали платить. Моя тысяча за наш визит ее очень  устраивала. Своими рассказами по дом престарелых, а пациенты там  совсем старые и трудные показывала: есть те, кому еще хуже. Поездки к знахарке несли  для Ирины некий успокаивающий эффект, некая струйка которая помогала Ирине надеяться на подконтрольность болезни, на то, что болезнь  не брошена на самотек, мы предпринимаем все меры. И абсолютно реальный заряд сострадания и участия.

К несчастью, с Ирининой  болезнью, с  глиобластомой  современная медицина справиться не может. Не смогла помочь и Галина Алексеевна.

2020